«Поневоле отсылаешь себя ко второму вопросу — Собчаковскому: неужто и вправду боятся? А вы говорите пресс-конференция ни о чем…»

«Поневоле отсылаешь себя ко второму вопросу — Собчаковскому: неужто и вправду боятся? А вы говорите пресс-конференция ни о чем…»
Фото: stolica-s.su
Сергей Сеничев

senichev@stolica-s.su

Ну для начала, наверное, о пресс-конференции главы государства. Зачем-то же их устраивают то и дело и зачем-то нам показывают. Видимо, затем, кроме прочего, чтобы мы смотрели, думали и тоже что-то по этому поводу высказывали. Поэтому смотрим, думаем, рассуждаем…

3 часа 42 минуты ответов на 65 вопросов от 1640 (именно столько аккредитованных участников зафиксировала статистика) оте­чественных и зарубежных журналистов. Плюс одного директора рыбокомбината, пробравшегося на пресс-конференцию под видом журналиста (вы верите, что это возможно? — ​что прикинуться журналистом, пробраться туда да еще добиться права излить свою боль за родину-матушку может любой из нас). Редкий вопрос не начинался с велеречивой благодарности, и редкий ответ не заканчивался оглушительными овациями. Прямая трансляция шла по обоим главным телеканалам страны одновременно. При этом ничего сенсационного, если не сказать, вообще ничего сколько-то нового. Наверное, так и должна выглядеть стабильность.

«Путин с легкостью парировал провокационные вопросы, — ​подытоживает НТВ. — ​Оппозиция критикует его за чрезмерно долгое пребывание у власти, сравнивает то с Брежневым, то с Мугабе, хотя возраст Путина отнюдь не преклонный. Трамп на шесть лет старше, а Ангела Меркель идет на рекорд Гельмута Коля на посту канцлера — ​16 лет. Между тем Президент продемонстрировал полную осведомленность и компетентность практически по любому вопросу, что дается только большим опытом работы. Он показал, что находится в прекрасной физической и ментальной форме». В том же примерно ключе оценивают состоявшуюся встречу и оба главных телеканала. Однако и критиков нынешней встречи Президента с журналистами оказалось даже больше, чем ожидалось. И тон их комментариев порой запредельно обидный. Поэтому проигнорирую самые отвязные и приведу всего один — ​взвешенный и, по-моему, совершенно нетенденциозный. Потому, может быть, что не от абы кого. Его автор — худо-бедно член президентского Совета по правам человека Николай Сванидзе. Привожу его с незначительными сокращениями (вводные слова и повторы поубирал): «С содержательной точки зрения ничего сказано не было. Кроме того, что пойдет самовыдвиженцем на выборы, что было предсказуемо абсолютно. А так он умело отвечал на вопросы, умело не отвечал на вопросы, когда не хотел. Скорее, обращало на себя внимание поведение коллег-журналистов. Это постепенно превращается в какой-то такой вариант «Поля чудес». Я жду, когда они с подарками начнут приходить к Путину на пресс-конференцию. Все эти восторженные реверансы и проявления нежности на каждом шагу, когда каждый начинает: спасибо, дорогой. За что спасибо? Ты его выбрал, он Президент. Это его функция. Мы пока живем не в раю, до рая далеко. Значит, особо благодарить не за что. Чего благодарить-то. Еще руку поцелуй… На мой взгляд, стои­ло спросить о том, как он себе представляет свой следующий президентский срок. У нас достаточно тяжелая экономическая ситуация, он блестяще владеет цифрами, но я не знаю, как бы он охарактеризовал нашу ситуацию сравнительно с той, которая была несколько лет назад, сравнительно с той, которая в странах западного мира имеет место. Насколько я представляю себе мнение основных экономических экспертов, мы продолжаем, чем дальше, тем больше отставать от наиболее развитых мировых стран. И цифровые показатели у нас в том, что касается ВВП на душу населения, уровня технологий, роли до сих пор энергоносителей в нашей экономике и так далее, прямо скажем, плохо выглядят. Опасно. И проблема упирается даже не столько в экономику, сколько в политику. А именно в отсутствие конкуренции, в монополизацию целого ряда основных отраслей. И таким образом в недофинансирование. В то, что к нам не идут инвестиции. Я ждал, что будет задан вопрос именно на эту тему. Вот как следующая шестилетка в этом смысле будет проходить? Отвечая Собчак, он сделал замечание: а где у вас позитив, где содержательная часть. И это прозвучало достаточно убедительно. Ну а где у него позитив? У него-то тоже программы нет. Другой вопрос, что он сам по себе программа. Он столько лет стоит во главе государства, что он сам по себе представляет собой программу. Но одно дело Путин первого срока, когда ставились задачи догнать по ВВП на душу населения Португалию. Пусть одну из самых бедных западноевропейских стран. Но сейчас такие задачи уже не стоят. Мы далеко от Португалии находимся. И даже не ставим задачу догнать. Это два разных президентства. Человек один, а президентства по содержанию разные. Какой будет следующий? Меня интересует программа. Я думаю, что это важнее для людей, чем какие-то более детальные вопросы, которые ему задавались». И как это ни удивительно, я почему-то тоже так думаю.

А вопросов по существу, как показалось далеко не мне одному, на этой пресс-конференции прозвучало всего два. Их озвучили Татьяна Фенгельгауэр и Ксения Собчак. И давайте по порядку.

Фенгельгауэр (извините, дословно): «У меня вопрос о ситуации с верховенством права в Российской Федерации. Мы видим две разные правовые реальности. В одной активно работает настоя­щая репрессивная машина, когда возбуждаются уголовные дела по репостам, эсэмэскам, когда в тюрьме сидит по необоснованным абсолютно обвинениям, это доказано в ЕСПЧ, Олег Навальный, когда идет дело Кирилла Серебренникова и в СИЗО держат Алексея Малобродского. И мы видим другую правовую реальность. В ней убит Борис Немцов, а Руслана Геремеева не допрашивают — ​ну потому что следователя просто не пустили. Не допрошен Андрей Турчак по делу о покушении на журналиста Олега Кашина. Игорь Сечин не является в суд на важнейший процесс по делу Улюкаева, игнорируя все повестки, и любого другого гражданина наверняка принудительно доставили бы в суд, потому что это неуважение к суду. Однако Игорю Сечину все это сходит с рук. Вопрос: о каком верховенстве права мы можем говорить, если в нашем государстве существуют разные правовые реальности». Президент согласился с тем, что проблем достаточно, но категорически отверг утверждение о разных правовых реальностях. Без единого аргумента. Просто: «не могу согласиться» — ​и все. И сразу к Сечину. Сказал, что закона Игорь Иванович не нарушил, но действительно, мог бы в суд прийти: «А чего здесь такого-то? Мог бы повторить все то, что он излагал в ходе предварительного следствия и допросов». И далее «по поводу того, что кто-то сидит и вы считаете это необоснованным» — ​решить это может лишь суд, и стандартное уже: «Нужно и дальше укреплять судебно-правовую систему». Да кто же против того, чтобы ее укреплять? О том, собственно, и вопрос был. Я бы тут вспомнил ставшую уже классикой тираду из Жванецкого: может, в консерватории что-то подправить? Однако Президент, как справедливо заметил Сванидзе, не ответил на вопрос, на который отвечать не захотел. А жаль…

С другой стороны, совершенно понятно, что вопрос этот будет актуален и при любом другом правителе. А в глубине души он, Путин, наверняка уверен, что при нем с этим вопросом все не так и плохо, что, если так уж настаиваете, можно привести фигову тучу сравнительных тому подтверждений, и что он, в конце концов, не подписывался пытаться построить идеальный мир — ​мог бы ответить он. И с меня бы вполне хватило. Только это был бы уже какой-то другой Путин… А с треть­ей стороны, к кому же, как не к гаранту Конституции обращаться — ​хотя бы раз в год — ​с такими вот идеалистическими и ой как не лишенными реального содержания вопросами?..

Ну и Собчак… Понятно, что барышня не могла упустить возможность попиариться во чужом пиру, что вопрос задавала не столько журналистка, сколько кандидат на участие в президентской гонке. Но даже при таком раскладе Ксения была в своем праве, и вопрос ее от этого нисколько не потерял в актуальности, и мне, например, был не вполне понятен сарказм ответчика, принявшегося натурально троллить барышню еще до прозвучавшего вопроса. Который (избыточно многословный) сводился к следующему: «Быть оппозицион­ером в России — ​это значит, либо тебя убьют, либо посадят, либо произойдет еще что-либо в этом духе. Неужели власть боится честной конкуренции?» На что Владимир Владимирович, разумеется, ответил, что власть никого не боялась и не боится, но дальше вдруг сложный художественно-образный пассаж про бородатого мужика с капустой в бороде и мутную лужу 90-х, который приходится понимать так: Навального (Президент, разумеется, снова не произнес его фамилии) мы не допустим до выборов потому, что он — ​Саакашвили. Мы же, мол, не хотим, чтобы десятки таких же местных Саакашвили бегали по нашим площадям и чтобы мы жили «от майдана до майдана».

От майдана до майдана — ​нет, не хотим, и я это здесь уже сто раз подтверждал. Но вот беда: где закон, мешающий нашим, пусть даже отвратней ихнего, Саакашвилям бегать по нашим замечательным площадям? И где закон, запрещающий им настаивать на сменяемости власти? И где закон, позволяющий не допускать их до возможности попытаться демократическим способом выяснить, а сколько еще народу считают их Саакашвилями? Я, возможно, ошибаюсь, но эмоций в том ответе Президента (и юриста, коль уж на то пошло) было несколько больше, чем правовой подоплеки. И как в этой связи не вернуться в вопросу о правовых реальностях?

А Ксения не унималась — ​судя по ее крупняку на экранах, все возражала, все твердила что-то, может быть даже вот эти самые мои слова. Но микрофон у спорщицы уже отняли. Поэтому, наверное, уже назавтра она опубликовала в своем блоге следующий пост: «В России заблокированы все ресурсы «Открытой России». Не только публицистический портал движения, на котором публиковались прекрасные журналистские расследования Зои Световой, блестящие колонки Сергея Алексашенко или Кирилла Рогова, не только сайт самого Михаила Ходорковского, но даже сайт образовательного проекта «Открытый университет». Вчера Роскомнадзор пригрозил закрыть в России «Твиттер», YouTube и другие международные соцсети просто за то, что они отказываются блокировать доступ к аккаунтам «Открытки». Я против! Мало того, я — ​возмущена! Это чудовищный беспредел. И прямое нарушение Конституции России, запрещающей цензуру. Но разве власти есть дело до Конституции? Разве ее волнуют свободы?

Да, Владимир Владимирович, мы хотим, чтоб у российского гражданина была возможность проголосовать за кого угодно. За Навального, которого вы почему-то сравниваете с Саакашвили. За меня, хоть вы считаете, что никакой позитивной программы у меня нет. Даже за вас, хоть вы считаете, что этот выбор Россия совершила навсегда. 18 лет назад. Мы хотим, чтоб у гражданина России была возможность выбора: читать ли ему Life.ru или «Открытую Россию». Смотреть послушный вам Первый канал или свободный телеканал «Дождь». Мы считаем, что Россия сама вправе выбрать, что ей по душе. Без указки из Кремля или уж тем более из Роскомнадзора».

Тоже, надо признать, очень экспрессивно, но по факту-то — ​действительно ведь безобразие. Ну если есть потреба принимать столь радикальные меры, нужно же, наверное, сначала чрезвычайное какое-нибудь положение в стране ввести — ​отменяющее или приостанавливающее хотя бы действие Конституции. Или нет? Или снова — ​«экстремизм», на который нынче можно списать все что угодно? Избирательный штаб кто-то открыл — ​экстремист. Лайкнул во «ВКонтакте» приглашение на митинг — ​совсем экстремист. Принес пацан в школу значки с изображением не того лица — ​экстремист законченный. Всевыручательное слово. Которого буквально пару лет на слуху практически и не было. В лексиконе (кое у кого) — ​было, в широком обиходе — ​нет. И тут нате вам: становится подсудным синонимом неподсудного понятия «неблагонадежный» и дело в шляпе. И вот одни снимают какой-то разоблачительный фильм про Донбасс, а другие врываются на премьеру и травят зрителей чем-то ядовитым. А СК собирается проверять на экстремизм кого? — ​правильно: неблагонадежных создателей кинчика. А не получится под экстремизм подвести — ​в запасе есть закон об оскорблении верующих. Много у нас законов специального назначения. И тут хочешь не хочешь, а поневоле отсылаешь себя ко второму вопросу — ​Собчаковскому: неужто и вправду боятся? А вы говорите пресс-конференция ни о чем…

Ну и приговор Улюкаеву, конечно… Дали старику «восьмерочку» строгого режима. Вместо запрошенной прокурорами «десяточки», и то счастье. Говорят, адвокаты будут биться дальше. Поговаривают даже — ​со ссылкой на осведомленные источники — ​что бывшего министра могут совсем отпустить, приняв во внимание состояние здоровья. Ну и т. д. И снова с обеих сторон комментарии. Одни продолжают настаивать на полной недоказанности взятки. Была, нет — ​вопрос отдельный, но вы докажите сначала, а доказательств ноль. Какие-то два мельком показанные на Гоа пальца… А если бы он ему один — ​средний — ​показал? Означало ли бы это, что забашлять нужно всего миллион?.. Другие возмущаются: позвольте, но ведь если Улюкаева отпустят, это будет означать, что закон не работает вовсе — ​тысячи же в куда более плачевном состоянии сидят как миленькие, ему-то за что поблажку?.. Третьи уверяют, что это мессидж не всему обществу, а исключительно чиновничьему классу: вот, мол, правила игры поменялись, обычная черная прибавка к жалованью теперь взяткой может быть сочтена, каждый теперь, дескать, под богом ходите. В смысле, под неоднозначностью правовой реальности… А я не буду встревать и процитирую главреда «Эха Москвы» Венедиктова. Я так понимаю, если «Эхо» вещает, значит это кому-нибудь нужно? Иначе давно бы прикрыли: административного-то ресурсу — ​как никогда. А не прикрывают, значит, давайте признаем, что в демократическом государстве живем. В общем, в любом случае ссылаться на мнения, звучащие в эфире этой откровенно оппозиционной радиостанции допустимо. Итак, Венедиктов: «На мой взгляд, в этом деле существует что-то более глубокое. И, конечно, не Сечин, как пишут многие наблюдатели, посадил Улюкаева. Улюкаева посадил Путин. Это надо понимать очень хорошо. Игорь Иванович Сечин без решения Президента на это бы ни пошел никогда». И далее Веник довольно подробно и логично развивает свое предположение. Смел чертяка! Я, во всяком случае, такого толкования Улюкаевской судьбы еще не слыхал. В общем, давайте подождем и поглядим, к чему апелляции приведут. Глядишь, еще «двушечку» мздоимцу скостят. А пока возрадуемся за наших сограждан. Оказывается, каждый пятый россиянин считает, что приговор непростительно мягкий. Черт его знает! Может, и правда? По закону же штраф может быть до 70-кратного. То есть Улюкаеву могли бы назначить выплату в 7 миллиардов рублей, а наш самый гуманный суд затребовал с него всего-то 130 миллионов. И это я к тому, что вопросов снова больше, чем ответов. Хотя Президент и потратил на них давеча четыре без малого часа…

 
По теме
В Мордовии 1 апреля стартует Неделя семейных МФЦ - Единая Россия В рамках тематической недели пройдут приемы граждан, Дни открытых дверей во всех Семейных МФЦ, мероприятия на базе регионального отделения партии «Единая Россия», информационные мероприятия Фонда поддержки детей,
Единая Россия
Экспертное злоключение - Столица С Перед Пролетарским райсудом предстал 35-летний сотрудник Республиканского бюро судебно-медицинской экспертизы Евгений Талышкин.
Столица С
56-ZwtMWG4A - Национальная библиотека им. А.С. Пушкина 27 марта сотрудники Национальной библиотеки им. А. С. Пушкина Республики Мордовия приняли участие в занятиях, которые прошли в рамках программы курсов повышения квалификации «Современная библиотека:
Национальная библиотека им. А.С. Пушкина