«Нас война касается больше, и на экране это передается. Американцы в большинстве случаев воспринимают и показывают ее как аттракцион!»

«Нас война касается больше, и на экране это  передается. Американцы в большинстве случаев воспринимают и показывают ее как аттракцион!»
Фото: stolica-s.su
Дмитрий Тюрин на огневом «Рубеже»

Режиссер Дмитрий Тюрин — ​о фильме «Рубеж», путешествии в военное прошлое, воспитательной функции кино и экстремальном сериале «Провокатор»

Недавно на экраны вышла драма режиссера Дмитрия Тюрина «Рубеж» о том, как молодой московский бизнесмен попал во времена Великой Отечественной войны. Многим зрителям она сразу напомнила ленту «Мы из будущего». Но автор уверяет, что это абсолютно разные фильмы. Почему в России возник неофашизм? Чем не похожи отечественные и американские картины о войне? Об этом режиссер рассказал Николаю Кандышеву.

«С»: Завязка вашего «Рубежа» напоминает дилогию «Мы из будущего». Более того, сценарий ко всем трем фильмам написал Александр Швецов. Есть ли разница между ними?

— Опираясь на мнение зрителей, скажу, что, кроме формального перемещения во времени, ничего общего нет. При написании сценария некоторые аналогии прослеживались, но мы от них старательно избавлялись, чтобы избежать возможных параллелей. У нас и визуальный ряд абсолютно иной. Великую Отечественную войну мы решили показать глазами Ван Гога — ​эмоциональными импрессионистскими мазками. Для этого задействовано много ресурсов, пиротехнических материалов, костюмов и художественных форм. Цветовая палитра распространялась, начиная от костюмов и заканчивая взрывами. Сюжет также отличается от фильма «Мы из будущего».

«С»: Почему вдруг Ван Гог? Ведь он не писал войну…

— На самом деле все довольно просто, хотя на первый взгляд несколько абсурдно. Ван Гог писал обыденные пейзажи, окружающие нас в повседневной жизни, но благодаря особой технике и взгляду его полотна воспринимаются не заурядно, а на более эмоциональном уровне. За 70 лет зритель привык к тысячам военных фильмов, они уже не вызывают прежних эмоций. Даже Спилберг в своем новаторском «Спасти рядового Райана», на мой взгляд, тоже исчерпал эмоциональный ресурс. Зритель все это уже видел неоднократно. Я представил, как бы Ван Гог увидел эпические сцены.

«С»: Импрессионизм и фантастика — ​нетипичные приемы для изображения Великой Отечественной войны. Вы их использовали для привлечения молодежной аудитории?

— Тут вы правы. Разговаривать нужно на языке аудитории, к которой обращаешься. При этом весь инструментарий применяется не ради красивой позы или желания выделиться. Прежде всего преследовалась цель максимально вовлечь в историю зрителей. Чтобы они ее максимально прочувствовали.

«С»: Периодическое возвращение героя в прошлое стало ключевой идеей?

— Три перемещения во времени изначально были заложены в оригинальном сценарии Саши Швецова. Оборона Невского пятачка, вокруг которого разворачивается основной спор в фильме, также имел несколько периодов. Его захватили немцы, потом наши отбили, с этого, собственно, начался прорыв блокады Ленинграда.

Поначалу не планировалось появление главного героя на месте событий. Но нам показался такой вариант сомнительным, поэтому ввели персонажа Павла Прилучного. В прошлом ему приходится проходить квест, как в компьютерной игре, чтобы вернуться в свое время. Все временные экскурсы — разные.

«С»: Сколько у вас процентов визуальных эффектов?

— В основном все снимали на натуре, но с применением компьютерных дорисовок. Масштабы производства — внушительны. Пятачок настолько был изрыт воронками и искорежен железом, раскуроченным танками, что воссоздать его не представлялось возможным. Поэтому использовались компьютерные дорисовки. Они аккуратные и не бросаются в глаза.

«С»: У вас не было желания пойти в эксперименте дальше и сделать картину в духе недавней анимационной ленты «Ван Гог. С любовью Винсент»?

— Тут есть тонкая грань. С одной стороны, хочется добиться эмоциональности у зрителя. Но нельзя уходить совсем в комикс и делать мультипликацию. Это начинает мешать восприятию. Судя по отзывам, благодаря нашим деликатным экспериментам зритель вовлекается в историю и сопереживает ей.

«С»: Откуда берется цинизм главного героя, который на залитом кровью Невском пятачке стремится реализовать свой бизнес-проект?

— Он не игнорирует прошлое — просто воспринимает реальность прагматично. Говорит во время спора из-за пятачка: «Хорошо, давайте поставим обелиск. Надо ведь двигаться дальше, жизнь на этом не останавливается». На самом деле это наша общая беда. Так сложилась судьба страны в XX столетии, что мы остались без корней. Начиная с революции, раскулачивания, сталинских репрессий, выкорчевывали все что можно. Люди отказывались от родственников. Без корней мы привыкли воспринимать все как нормальное положение дел. Некоторые мои европейские товарищи ведут родословную с XV–XVI веков. И это даже не аристократы! Просто они по-другому относятся к своему прошлому. В такие моменты понимаешь, насколько мы обделены. Если не начнем исправляться, то очень сложно будет двигаться вперед.

«С»: Ваша картина призвана исправить это?

— Да, с чего-то надо начинать.

«С»: В фильме «Мы из будущего» в Великую Отечественную войну попал скинхед. Вам не хотелось своего героя сделать таким же?

— Я хотел поведать о другом. Незачем повторять то, что уже достаточно внятно рассказали. Моей истории скинхеды не нужны. Позиция главного героя не уникальная, не принадлежит какому-то выродку — она вполне среднестатистическая.

«С»: По вашему мнению, откуда в стране, победившей фашизм, возникло движение неофашистов?

— Не думаю, что это напрямую связано с нашей историей. Могу предположить, что фашизм — ​уродливое проявление патриотизма.
При определенных социальных обстоятельствах это может легко перейти из одного состояния в другое. Повторюсь, фашизм — уродливая форма.

«С»: Вам не приходило в голову, что средства на фильмы о Великой Отечественной войне можно потратить на ветеранов?

— Это разные статьи расходов, одна не исключает другую. Все равно что сказать: «Зачем тратить на здравоохранение, если дороги разбиты?» Нужны и дороги, и здравоохранение. Забота о ветеранах ничто не исключает. У кино есть воспитательная функция, никто ее не отметал. Это взаимосвязанные вещи нельзя их противопоставлять.

«С»: Почему у нас больше всего снимают фильмы о Великой Отечественной войне?

— Это самая крупная война в современной истории. Даже по цифрам и масштабам. Последствия демографической дыры мы ощущаем до сих пор. Через каждые 30 лет ​падение рождаемости.

«С»: Не кажется ли вам, что Великая победа часто используется в пропаганде?

— За 70 лет официальное отношение власти к войне часто менялось. Иосиф Виссарионович даже отменил праздничный день 9 мая. Сплавил подальше всех инвалидов, чтобы не попрошайничали. В хрущевскую «оттепель» отношение к войне несколько изменилось. Потом очередной перепад. Такой живой процесс показывает, что трагедия еще не пережита. Пока это не случится, мы будем продолжать снимать фильмы о войне. Конечно, тема будет использована в политических целях как с нашей, так и с другой стороны. Событие мирового масштаба трудно игнорировать.

«С»: Чем отличаются взгляды на Вторую мировую войну в российском и американском кинематографе?

— Самая существенная разница в личностном отношении. Нас война касается больше, и на экране это передается. Американцы в большинстве случаев воспринимают и показывают ее как аттракцион.

«С»: По воспитательной функции ваша картина может соперничать, например, с «Летят журавли» или «Иваново детство»?

— Мне, конечно, приятно, что вы поставили наш труд в один ряд с признанными шедеврами. Язык меняется, нужно говорить на одном языке с аудиторией. Я люблю «Летят журавли» и «Иваново детство», они будут вдохновлять ни одно поколение кинематографистов. Но нельзя отрицать, что со временем такие картины становятся элитарными. Мало кто из 20-летних их видел.

«С»: Вы стремились показать ужас войны и ее античеловеческую сущность?

— Считаю, что героизировать и эстетизировать войну — антигуманно. Кино имеет большое эмоциональное воздействие и подводит к какому-то выводу. Нельзя эту идею делать основным посылом. Существует много высказываний по поводу Второй мировой войны, Афганской, Чеченской… Если автору хочется высказаться на этот счет, следует привнести свое либо добавить еще идею, помимо той, что война — ​зло. У нас была другая задача, мы не делали акцент на этом. Хотя в фильме есть достаточно жестокие сцены… Это катастрофа, когда люди, читавшие Гете и Достоевского, идут друг на друга с голыми руками, не испытывая личной неприязни. Это действительно страшно!

«С»: Вы сняли малобюджетную драму «Жажда», а в «Рубеже» у вас было достаточно средств. В каких условиях работать комфортнее?

— И то и другое по-своему интересно. Мне все-таки ближе более камерные истории. Это не связано с тем, что в крупнобюджетном проекте ты находишься под контролем инвесторов. При работе над «Рубежом» диктата не было, на горло никто не наступал и руки не заламывал. Но в камерной истории больше внимания уделяется характерам, отношениям, контекстным вещам. В большой картине весомое значение придается аттракционам. Она также интересна, но все же мне нравится возиться с тонкими материями.

«С»: В этом году выйдет ваш сериал «Провокатор». Телевизионные истории сегодня конкурируют с кино в плане драматургии и бюджетов?

— Мне кажется, сериал, скорее, дополняет кинематограф. Какая-то часть его контента ушла на телевидение. Например, психологическая драма. Как раз этот жанр мы выбрали для «Провокатора». Такие вещи перестали быть востребованы. На большом экране их вытеснили аттракционные истории. В последнее время мы наблюдаем рост качества телевизионной продукции. А всего лишь пять лет назад это было нечто пренебрежительное.

«С»: Что ждет зрителя в «Провокаторе»?

— Оригинальная история психолога, который в своей практике использует провокационные методы. Таких фильмов практически нет. Задача провокатора поставить клиента в максимально некомфортное положение, заставить раскрыться и показать болевые точки. Уже потом их можно будет обрабатывать такими же радикальными методами. Главный герой Артем (его играет Максим Матвеев — ​«С») издевается над пациентами по полной программе. Это его практика довела до беды. Один из них покончил с собой. История начинается с того, как главный персонаж выходит из тюрьмы, отсидев срок.

 
По теме
   Дети познакомились с творчеством «музыкального сказочника» и его замечательным произведением – оперой «Сказка о царе Салтане» по произведению А. С. Пушкина.
Год колонии-поселения за 2 трупа: поставлена точка в деле бизнесмена Шкавера - Столица С Фото: УГИБДД по РМ Еще летом 2021 года саранский бизнесмен Иван Шкавер устроил смертельное ДТП в Лямбирском районе, и только в конце минувшего года завершилась судебная эпопея, связанная с этим делом,
Столица С
Один поворачивает, второй едет с превышением и обгоняет: кого суд признал виновным в ДТП? - Столица С Юрий Водопьянов. Фото: ОК.ру Верховный суд РМ оставил без удовлетворения апелляционную жалобу защитника, действующего в интересах осужденного 60-летнего жителя Саранска Юрия Водопьянова.
Столица С
1.jpg - ТФОМС 11-17 марта 2024 года Министерством здравоохранения Российской Федерации объявлено Неделей по борьбе с заражением и распространением хронического вирусного гепатита С. Гепатит С – это вирусное заболевание,
ТФОМС
zastavka - Мордовский музей имени С.Д. Эрьзи 18 марта 2024 – десятый день рождения Крымской весны – юбилейный, праздничный день в новейшей истории России.
Мордовский музей имени С.Д. Эрьзи